portugalets.

1.

В последнее время СМИ и кинематографом создается т.н. миф о патриотизме "белых". А вот гражданин  С.Г. Кара-Мурза  считает, что  реальные "белые" были эпигонами западного либерализма. Здесь мы приведем самое интересное из одной его статьи ««Не единожды солгав...» газета "Завтра" N 46(363) от 14-10-2000».

Итак, казалось бы, за последние годы преодолена тупость официальной советской идеологии, и мы получили достаточно надежных сведений о том, каковы были политические идеалы белого движения и его отношение к России как цивилизации. Но, похоже, до широкого сознания это еще не дошло.

Биограф А.И.Деникина Лехович определял взгляды лидера "белого движения" как "либерализм". По его словам, Деникин надеялся на то, что "кадетская партия сможет привести Россию к конституционной монархии британского типа". Так что у него "идея верности союзникам (Антанте) приобрела характер символа веры". То есть, когда Деникин был практическим носителем "белого идеала", он сознательно работал на Запад, против российской государственности. Вот тебе и "цвет патриотизма"!

Знаменитый "белый" военноначальник, генерал-лейтенант Я.А.Слащов-Крымский (прототип генерала Хлудова в пьесе Булгакова "Бег"). "Мешаниной кадетствующих и октябриствующих верхов и меньшевистско-эсерствующих низов" Белую армию назвал именно он. Его же перу принадлежит статья "Лозунги русского патриотизма на службу Франции".

Именно основатели "белого" движения с поддержавшим их офицерством сокрушили монархическую государственность под лозунгами западного либерализма. Много любопытных фактов об этом можно найти в книге В.В.Кожинова "Загадочные страницы истории". Монархисты (в основном кадровые офицеры, которых к концу войны осталось немного - два-три на полк) составляли в Белой армии ничтожное меньшинство, оттесненное почти в подполье - в армии Колчака действовала "тайная организация монархистов", а в армии Деникина, согласно его собственным воспоминаниям, монархисты вели "подпольную работу". Белое офицерство - разночинная мелкобуржуазная интеллигенция, пришедшая в армию во время мировой войны. Во всех созданных "белыми" правительствах верховодили деятели политического масонства России, которые были непримиримыми врагами монархии и активными участниками Февральской революции.

Даже антисоветский историк М. В. Назаров, говорит определенно: "При всем уважении к героизму "белых" воинов следует признать, что политика их правительств была в основном лишь реакцией Февраля на Октябрь - что и привело их к поражению так же, как незадолго до того уже потерпел поражение сам Февраль".

Нужно наконец признать важнейший факт: "белые" и "красные" - это "война Февраля с Октябрем". Иначе нас так и будут водить за нос, опираясь на надежные "белые" источники, говорит определенно: "Невозможно оспорить, что гражданской войной руководили отнюдь не монархисты, а либералы (прежде всего - кадеты) и революционеры, несогласные с большевиками (главным образом - эсеры)". Россия в 1918 г. уже не стояла перед выбором: самодержавие - или Советы. Против "красных" выступали березовские да собчаки начала века вместе с кровавым мясником Б. Савинковым.

Другая представительная фигура "белого" движения - адмирал А.В.Колчак, поставленный англичанами и США Верховным правителем России. О русском народе он писал как оголтелый перестроечный русофоб: "Обезумевший дикий (и лишенный подобия), неспособный выйти из психологии рабов народ". При Колчаке в Сибири с этим народом вытворяли такое, что даже "белые" генералы слали Колчаку проклятия по "прямому проводу". После Октября он (кстати, выдвиженец эсеров) патетически восклицал, что хотел бы быть рядовым британской армии. Колчак писал: "Я оказался в положении, близком к кондотьеру". Кондотьеру, воюющему против своей страны...

К концу 1917 г. сторонников Царской России как политической силы вообще не осталось. В Учредительном собрании 85% мест получили разные революционные социалистические силы. А кадеты (буржуазные либералы) получили всего 17 мест из 707. Даже меньшевики, хотя и были марксистами и социалистами, - имели всего 16 мандатов, потому воспринимались как союзники западников. Так что подлинная борьба шла не между большевиками и "старой Россией", а между разными отрядами революционеров: между западниками либерального и социал-демократического толка ("белыми") и между выразителями, в терминологии Макса Вебера, "архаического крестьянского коммунизма" ("красными").

И борьба эта касалась базовых вопросов бытия, а не идеологии. Проект "белых" предполагал построение в России государства западного типа, копирующего их экономическую и политическую модель. Большевики выступили как реставраторы, возродители убитой Февралем Российской империи (под новым названием). Это в разные сроки было признано их противниками (например, В.Шульгиным, и даже Деникиным). В этом смысле Октябрьская революция совершенно справедливо рассматривалась и либералами, и ортодоксами марксизма как контрреволюция.

"Белый" и "красный" проекты Россия сравнила не в теории, не по книгам, а на опыте, через тысячи больших и малых дел. С февраля по октябрь 1917 г. конкурировали Временное правительство и Советы. Это соревнование проект Керенского проиграл вчистую. Новая либеральная государственность, скроенная по западным лекалам не задалась. 25 октября Керенский без боя сдал власть Советам.

С середины 1918 г. блок кадетов и эсеров попытался вернуть власть через гражданскую войну. Военное соревнование, как известно, "белые" тоже проиграли вчистую. И этой банальной истины Леонтьев как бы не знает... "Белые" унаследовали остатки государственного аппарата, имели полную поддержку имущих классов России и Запада (вплоть до прямой интервенции). Они овладели почти всей территорией России, кроме пятачка в центре. Почему же они в итоге проиграли Красной армии, "обутой в лапти"? Потому, что крестьяне им сплели миллион лаптей. А "белым" не сплели: И им пришлось просить ботинки и обмотки у англичан.

"Белые" шли по России как завоеватели. По словам "белого" историка А.Зайцева, вслед за "белыми" шла "волна восставших низов". По выражению западных историков, в России тогда возникло "межклассовое единство низов", которые отвергли проект "белых". Отвергли в целом, а не по мелочам. И не из-за "белого террора", хотя и в терроре "белые" отличились. Дела "просвещенного правителя" Колчака смутили даже белочехов. 13 ноября 1919 г. они издали меморандум: "Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан... и т. д." Напомним, что Колчак расстрелял депутатов Учредительного собрания, съехавшихся в Омск.

Ненависть низов (в основном крестьянства) и верхушки "белых" была взаимной и принимала почти расовый характер. Об этом пишет в своих воспоминаниях "Очерки русской смуты" Деникин. Той же ненавистью к русскому простонародью дышат и "Окаянные дни" Бунина. "Красные" же (Чапаев или Щорс) были с ними "одной расы".

Так что не патриотизм двигал "белыми", а социальный расизм. И в буржуазии Запада видели они спасение от своего простонародья. Перечитайте Бунина, наконец! "Вчера были у Б. Собралось порядочно народу - и все в один голос: немцы, слава Богу, продвигаются, взяли Смоленск и Бологое... После вчерашних вечерних известей, что Петербург уже взят немцами, газеты очень разочаровали..." Чем шире становился известен проект "белых", тем уже становилась их социальная база среди русских в целом. Даже на пике успеха "белых" М.М.Пришвин, сам в то время убежденный антикомунист, писал: "Сейчас все кричат против коммунистов, но по существу - против "монахов", а сам "монастырь-коммуна" в святости своей признается и почти всеми буржуями".

Проект "белых", даже если бы им в первые месяцы удалось задушить Советскую власть, означал бы длительную тлеющую, со вспышками, Гражданскую войну. Он был отвергнут крестьянами, составляющими 85% населения России. А крестьяне в то время и обладали возможностями для сопротивления, длительного и упорного. Рано или поздно они "сожрали" бы "белых", как за два месяца сожрали Колчака в Сибири без всякой Красной армии. Но до этого Россия была бы обескровлена несравненно больше, чем при организованном устранении "белых" Красной армией.

"Белым патриотизм - это слишком дешевый и пошлый миф. Отвечая на обвинения "белых" однокашников, бывший начальник штаба Верховного главнокомандующего России, служивший в Красной армии, генерал Бонч-Бруевич писал: "Суд истории обрушится не на нас, оставшихся в России и честно исполнявших свой долг, а на тех, кто препятствовал этому, забыв интересы своей Родины и пресмыкаясь перед иностранцами, явными врагами России в ее прошлом и будущем". А еще он писал: "Скорее инстинктом, чем разумом, я тянулся к большевикам, видя в них единственную силу, способную спасти Россию от развала и полного уничтожения".

 2.

К вопросу о благородных белогвардейцах, представляется привести несколько примеров т.н. «белого террора». Кроме того, это еще и для тех, кто патетически спрашивает – «как могли русские люди убивать друг друга»?? Ниже показано – как.

"Расстрелы пленных большевиков, писал в рецензии на книгу Гуля эмигрантский журнал, - тоже правда, ибо первая маленькая Добровольческая армия была объединена не только патриотизмом, но и ненавистью к большевизму, перенося эту ненависть на всех его представителей" (Военный сборник. - Белград. Кн. 1. 1921. - С. 190).

"Пленные. Их обгоняет полковник Неженцев, скачет к нам, остановился - под ним танцует мышиного цвета кобыла. "Желающие на расправу!" - кричит он. "Что такое? - думаю я. - Расстрел? Неужели?" Да, я понял: расстрел вот этих 50-60 человек с опущенными головами и руками. Я оглянулся на своих офицеров. "Вдруг никто не выйдет", - пронеслось у меня. Нет - выходят из рядов… Смолкли стоны. Смолкли выстрелы. Некоторые расстреливавшие отходили. Некоторые добивали штыками и прикладами еще живых" (С. 60).

"взяли пленных. Подпоручик К-ой стоит с винтовкой наперевес - перед ним молодой мальчишка кричит: "Пожалейте! Помилуйте!" "А… твою мать! Куда тебе - в живот, в грудь? Говори…" бешено-зверски кричит К-ой. "Пожалейте, дяденька!" "Ах! Ах!" - слышны хриплые звуки, как дрова рубят. "Ах! Ах!" - и в такт с ними подпоручик К-ой ударяет штыком в грудь, в живот стоящего перед ним мальчишку… Стоны… тело упало…" (С. 72)

"А пленных много было?" - "Да не брали… Когда мы погнали их за станицу, видим, один раненого перевязывает… Капитан Ю. раненого застрелил, а другого Ф. и Ш. взяли. Ведут - он им говорит, что мобилизованный, то, другое, а они спорят, кому после расстрела штаны взять (штаны хорошие были). Ф. кричит: "Смотрите, капитан, у меня совершенно рваные и ничего больше нет!" А Ш. уверяет, что его еще хуже… Ну, тут как раз нам приказ на завод идти. Ш. застрелил его, бросил и штанами не воспользовались" (С. 82-83).

Г. Д. Виллиам. Побежденные (издание сверено по публикации в "Архив русской революции". Т. 7. - Берлин: Слово, 1922. - С. 202-267).

"Сначала матросов [пришедшие белые] постращали. Те сдуру остались: наше дело, говорят, на воде, мы и с кадетами жить станем… Ну, все как следует, по-хорошему: выгнали их за мол, заставили канаву для себя выкопать, а потом подведут к краю и из револьверов поодиночке. А потом сейчас в канаву. Так, верите ли, как раки они в этой канаве шевелились, пока не засыпали. Да и потом на том же месте вся земля шевелилась: потому не добивали, чтобы другим неповадно было.

- И всё в спину, - со вздохом привосокупила хохлушка. - Они стоят, а офицер один, молодой совсем хлопчик, сейчас из револьвера щёлк! - он и летит в яму… Тысячи полторы перебили…Старший сын улыбнулся и ласково посмотрел на меня.
- Разрывными пулями тоже били… Дум-дум… Если в затылок ударит, полчерепа своротит. Одному своротит, а другие глядят, ждут" (С. 227)

"Красных, взятых в плен, он, по его словам, приказывал "долго и нудно" бить, а потом "пускал в расход".

- Офицеров красных, тех всегда сам…Он оживился и с засветившимся взором продолжал:
- Поставишь его, Иуду, после допроса к стенке. Винтовку на изготовку, и начинаешь медленно наводить… Сначала в глаза прицелишься; потом тихонько ведешь дуло вниз, к животу, и - бах! Видишь, как он перед дулом извивается, пузо втягивает; как бересту на огне его, голубчика поводит, злость возьмет: два раза по нему дуло проведешь, дашь помучиться, и тогда уже кончишь. Да не сразу, а так, чтобы помучился досыта" (С. 254)
"- Подраненных не позволял добивать: пусть почувствует" (С. 254)

"Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой "волчьей сотни", отличавшийся чудовищной свирепостью, сообщая мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных безоружных уже противников:

- Четыре тысячи!..Он попробовал смягчить жестокость сообщения:

- Ну, да ведь они тоже не репу сеют, когда попадешься к ним… Но всё-таки…

И добавил вполголоса, чтобы не заметили его колебаний:

- О четырех тысячах не пишите… Еще Бог знает, что про нас говорить станут" (С. 255)

"К нам иногда заходил член военно-полевого суда, офицер-петербуржец… Этот даже с известной гордостью повествовал о своих подвигах: когда выносили у него в суде смертный приговор, потирал от удовольствия свои выхоленные руки. Раз, когда приговорил к петле женщину, он прибежал ко мне, пьяный от радости.
- Наследство получили?

- Какое там! Первую. Вы понимаете, первую сегодня!.. Ночью вешать в тюрьме будут…
Помню его рассказ об интеллегенте-зеленом. Среди них попадались доктора, учителя, инженеры…
- Застукали его на слове "товарищ". Это он, милашка, мне говорит, когда пришли к нему с обыском. Товарищ, говорит, вам что тут надо? Добились, что он - организатор ихних шаек. Самый опасный тип. Правда, чтобы получить сознание, пришлось его слегка пожарить на вольном духу, как выражался когда-то мой повар. Сначала молчал: только скулы ворочаются; ну, потом, само собой сознался, когда пятки у него подрумянились на мангале... Удивительный аппарат этот самый мангал! Распорядились с ним после этого по историческому образцу, по системе английских кавалеров. Посреди станицы врыли столб; привязали его повыше; обвили вокруг черепа веревку, сквозь веревку просунули кол и - кругообразное вращение! Долго пришлось крутить. Сначала он не понимал, что с ним делают; но скоро догадался и вырваться пробовал. Не тут-то было. А толпа, - я приказал всю станицу согнать, для назидания, - смотрит и не понимает, то же самое. Однако и эти раскусили было - в бега, их в нагайки, остановили. Под конец солдаты отказались крутить; господа офицеры взялись. И вдруг слышим: кряк! - черепная коробка хряснула, и повис он, как тряпка. Зрелище поучительное" (С. 255-256).

"то, что творилось застенках контрразведки Новороссийска, напоминало самые мрачные времена средневековья. Попасть в это страшное место, а оттуда в могилу, было как нельзя более легко. Стоило только какому-нибудь агенту обнаружить у счастливого обывателя района Добровольческой армии достаточную, по его, агента, понятию, сумму денег, и он мог учредить за ним охоту по всем правилам контрразведывательного исскуства. Мог просто пристрелить его в укромном местечке, сунуть компрометирующий документ, грубейшую фальсификацию, - и дело было сделано. Грабитель-агент, согласно законам, на сей предмет изданным, получал что-то около 80 процентов из суммы, найденной при арестованном или убитом "комиссаре"" (С. 259-260).

А. Данилов, Л. Косулина. История России: XX век. - М.: Просвещение, 1995

"Из наказа А. И. Деникина Особому совещанию. В связи с приказом моим сего года за № 175 приказываю Особому совещанию принять в основание своей деятельности следующие положения.

1. …Защита веры…

3. Военная диктатура… Всякое противодействие справа и слева карать.

7. Оздоровить фронт и войсковой тыл - работой особо назначенных генералов с большими полномочиями, составом полевого суда и применением крайних репрессий" (С. 113).

"Из приказа губернатора Енисейской и части Иркутской губернии генерала С. Н. Розанова [особый уполномоченный Колчака в Красноярске]. 27 марта 1919 г.

Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:
1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, - расстреливать десятого.

2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны.

Примечание. Всё отобранное должно быть проведено приказом по отряду…
6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно" (С. 155).

"Приказ № 564 генерала Майковского о расправе над восставшими против колчаковцев крестьянами. 30 сентября 1919 г.

1. В каждой деревне района восстания подробно обыскивать, захваченных с оружием в руках, как врагов, расстреливать на месте.

2. Арестовывать по показанию местных жителей всех агитаторов, членов Совдепов, помогавших восстанию, дезертиров, пособников и укрывателей и предавать военно-полевому суду.

4.Местных властей, не оказавших должного сопротивления бандитам, исполнявших их распоряжения и не принявших всех мер к ликвидации красных своими средствами, предавать военно-полевому суду, наказание увеличивать до смертной казни включительно.
5. Восставшие вновь деревни ликвидировать с удвоенной строгостью, вплоть до уничтожения всей деревни" (С. 158).

Проф. Казанского университета А. Литвин. Красный и белый террор 1918-1922. - М.: Эксмо, 2004.

ген. В. С. Денисов: "Трудно было власти… миловать не приходилось… Каждое распоряжение - если не наказание, то предупреждение о нем… Лиц, уличенных в сотрудничестве с большевиками, надо было без всякого милосердия истреблять. Временно надо было исповедовать правило: "Лучше наказать десять невиновных, нежели оправдать одного виновного" (С. 180).

29 апреля 1920 г. Врангель приказом потребовал "безжалостно расстреливать всех комиссаров и коммунистов, взятых в плен" (С. 187)

"Бывший председатель Таврической губернской земской управы В. Оболенский пришел к выводу о том, что при Врангеле "по-прежнему производились массовые аресты не только виновных, но и невиновных, по-прежнему над виновными и невиновными совершало свою расправу упрощенное военное правосудие" (С. 188)

штаб-ротмистр Фролов: "за сочувствие большевизму пришлось расстрелять всех мужиков от 18-ти до 55-летнего возраста, после чего пустить "петуха". Убедившись, что от Каргалинска осталось пепелище, мы пошли в церковь" (С. 168).

"12 октября 1919 г. генерал К. В. Сахаров (1881-1941), командующий Западной армией, издал приказ, требовавший расстрела каждого десятого заложника или жителя, а в случае массового вооруженного выступления против армии - расстрела всех жителей и сожжения селения дотла" (С. 173)

американский генерал В. Грэвс "В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось сто человек, убитых антибольшевистскими элементами" (С. 174).

3.

Дабы не делать из белых конченых чудовищ (на их стороне, безусловно, воевали и приличные люди и патриоты) еще несколько цитат и информации:

В 1919 году несколько раз провозглашалась амнистия чинов РККА - всех, «кто добровольно перейдет на сторону законной власти». 28 мая 1919 года было издано обращение-призыв «От верховного правителя и верховного главнокомандующего к офицерам и солдатам Красной армии»: «Родина ждет конца братоубийственной гражданской войны… Пусть все, у кого бьется русское сердце, идет к нам без страха, так как не наказание ждет его, а братское объятие и привет. Все добровольно пришедшие офицеры и солдаты будут восстановлены в своих правах и не будут подвергнуты никаким взысканиям, а наоборот — им будет оказана всякая помощь».

После поражения ВСЮР и армий Восточного фронта в 1919-1920 годах практически прекратилась работа комиссии по расследованию злодеяний большевиков, все чаще последовали амнистии. К примеру, 23 января 1920 г. Главный начальник Приамурского военного округа генерал В. В. Розанов во Владивостоке издает приказ № 4, в котором заявляется, что пленные партизаны и красноармейцы, участвовавшие в боях по причине «неправильного или своеобразного понимания любви к Родине», подлежали полной амнистии «с забвением всего содеянного».

Ещё в 1918 году вводится довольно уникальное наказание времен белого террора - высылка. Законодательно она была закреплена Приказом от 11 мая 1920 году главком ВСЮР П. Н. Врангель утвердил норму, согласно которой «высылке в советскую Россию» подлежат лица, «изобличенные в непубличном разглашении или распространении заведомо ложных сведений и слухов», «в возбуждении путем произнесения речей и других способов агитации, но не в печати, к устройству или продолжению стачки, участии в самовольном, по соглашению между рабочими, прекращении работ, в явном сочувствии большевикам, в непомерной личной наживе, в уклонении от исполнения работ по содействию фронту».

Аналогичный указ за № 69 от 14 июля 1921 году утвердило Временное приамурское правительство братьев С. Д. и Н. Д. Меркуловых. Высылке подлежали «лица, принадлежащие к коммунистической партии, а равно - к партиям анархистов, социал-революционеров-интернационалистов и максималистов» и им «содействующие своей активной деятельностью». Высылка применялась так же при фактах подпольной работы, «разглашения вымышленных, порочащих правительство слухов», в случае «борьбы путем восстаний, террора и т. п.»

Согласно указу Правителя Приамурского края генерала М. К. Дитерихса № 25 от 29 августа 1922 года, ставшему практически последним актом судебно-правовой практики белых правительств, смертная казнь исключается, взятые в плен красные партизаны и сочувствующие им крестьяне подвергаются довольно необычному наказанию: «отпустить по домам под надзор соответствующих сельских обществ», «уговорить отстать от преступной работы и вернуться к своему мирному очагу», а также традиционное решение - «выслать в пределы Дальневосточной Республики».